МЫСЛИ: Александр Зорин. ПРОСТОВАТЫЙ С ВИДУ ТОМАС. Благостные картинки коронавирусной Германии

Мы с ним познакомились давно, задолго до злосчастного вируса, скрепив знакомство крепким рукопожатием. В Германии приняты рукопожатия и наверняка восстановятся после эпидемии. Чиновник, к которому входишь в кабинет, лечащий врач, который приходит за тобой в приёмную, обязательно протягивал руку и смотрел в глаза. Привычный жест, не формальный. Скреплённый дружеской улыбкой.

Вечером, когда стемнеет, он выгуливает своего шпица по кличке Nik. На улицах и во дворах ни души. В правой руке поводок и пакетик для лишнего груза. А в левой руке у него сумка для… бутылок. Не раз замечал я, как он посветит фонариком в контейнер с пластиковым мусором и выудит оттуда пустую бутылку, а то и не одну. Их принимают в магазинах – 15-20 центов за штуку. Ничего зазорного нет в этом промысле, элементарная экономия.

Он давно пенсионер. И по привычке приглядывает за порядком. Мимо конфетного фантика возле урны не пройдёт. Где-нибудь из кустарника вдоль улицы просунется веточка чрезмерной длины, принесёт садовые ножницы и подрежет. Такая аккуратность налаживает отношения с природой, с экологической этикой. Его поведение типично. Может быть, потому и вирус в Германии начал спадать.

Зовут моего знакомого Томас. Ему, пожилому немцу, и мне, живущему здесь без году неделя, благотворительная организация Каритас в это карантинное время бесплатно доставляет продукты. Накануне звонят по телефону, записывают, что нужно, и на следующий день складывают две сумки под дверью.

Вчера мы встретились с ним возле сквера, обнесённого низким забором. Nik, вдруг рванулся к забору, игриво повизгивая… Там приткнулся ёжик, не может протиснуться сквозь мелкую решётку. Томас передал мне поводок, взял ёжика в большие, как чаша, ладони и осторожно опустил на лужок по ту сторону забора. Ёжику, конечно, собаки не страшны. Но лучше пусть они его в городе лишний раз не пугают.

Немцы - дисциплинированный народ. Многие сотрудники госучреждений работают дома. Закрыты детские сады, школы, библиотеки, культурные развлечения. Детские площадки обвязаны оградительной лентой. Народу на улицах заметно поубавилось. Но парки доступны, и в выходные дни отдыхающие прогуливаются на расстоянии друг от друга. А в жаркие располагаются на траве, тоже на расстоянии. Самоизоляция, без жёстких законов, рассчитана на сознание людей. Пожилые сидят дома, в магазины не ходят, обслуживаются волонтёрами.

Не боятся короновируса исконные обитатели парков. Гуси, утки, как полноправные граждане свободно разгуливают по дорожкам. Кормить их запрещено, но кое-кто всё же подкармливает. Лебеди величаво скользят по зеркальной глади, кролики безбоязненно щиплют травку.

А какое многоцветие поднимается рядом с мертвящей пандемией! Ярко-жёлтая, как золотой дождь, форзиция, розовые гроздья сакуры, белоснежная акация, кремовые шапки каштанов… полчища нарциссов.

Парков в городе много. Идиллическая картина наверняка способствует настроению и умиротворяюще действует на горожан. Если с кем-то встретишься взглядом, непременно поприветствует “hello” и улыбнётся.

Я поехал на велосипеде в аптеку. Обрядился, согласно инструкции, в маску, в резиновые перчатки. В узком месте, на крутом повороте не удержался и рухнул с велосипедом на тротуаре. Мгновенно рядом затормозила машина, водитель выскочил из кабины, чтобы помочь мне подняться. И велосипедист, который пропустил меня, вижу, бежит, уже протягивает руки. А время небезопасное, я в маске, не исключено, могли подумать, что инфицированный.

Храмы тоже на замке. В католическом — во имя св. Франциска - открыт маленький придел перед входом в храм, где помещена икона Божией Матеи «Страстная». Она здесь популярна. Встречал её и в православных храмах. Кто-то заходит поставить свечку и помолиться перед ней. Считается, что «Страстная» защищает от пожаров и других опаснейших стихийных бедствий.

Я тоже заглядываю по утрам. Подумать о близких, о родных, о несчастной России… О беспомощной и обречённой… В Рязанской области фермерам, возившим молоко в город, перекрыли траншеями дороги. Чтобы сидели на месте. Они и сидят, вот уже месяц без заработка, а молоко выливают на землю… Томас узнал об этой истории и удивился: почему нельзя наладить транспорт из города к ним! Как ему объяснишь?! Если в московских аптеках, пишет мне заболевший священник, нет градусников.

Сколько жизней из России унесёт эта катастрофа…

После десяти вечера редкое окошко на окраине города светится в невысоких домах. Труженики-немцы рано, в 5-6 часов, поднимаются на работу.

Безмолвное близкое небо. Родные звезды – крылатый Орион; пристальный Сириус; созвездие Волопас, лежащее здесь на боку, в отличие от северных широт… Персей, вечно спасающий Андромеду… А на Западе жаркая, лучистая, обворожительная Венера, ярчайшая в этом году.

Мы с Томасом и его неразлучной собачкой иногда гуляем здесь.

Неужели небо безучастно к тому, что происходит на Земле, – задаю я ему и себе наивный вопрос. Простоватый с виду Томас напомнил мне слова своего соотечественника Эммануила Канта: «Звёздное небо над головой и нравственный закон во мне...». И добавил - как-то они соотносятся…

Я промолчал, вспомнив нашего соотечественника: «Будет… равнодушная природа красою вечною сиять».