БИБЛИОГРАФИЯ: Борис Колымагин. СВЯТОЙ ХИРУРГ. ЖИЗНЬ И СУДЬБА АРХИЕПИСКОПА ЛУКИ. - М., АСТ, 2018. - 416 с., тираж 2 000 экз.

Книга вышла с подзаголовком «Сталинской премии архиепископ». Он отсылает нас к первому изданию труда Бориса Колымагина, который именно так и назывался и увидел свет в 2012 году. Книга разошлась мгновенно – она оказалась востребованной. К счастью, издательство АСТ решило переиздать ее. Автор дополнил и расширил свой труд, дописав  новые главы.

Казалось бы, после фундаментального труда Марка Поповского «Жизнь и житие архиепископа Луки, профессора Войно-Ясенецкого», что можно еще добавить к его биографии? Но последние находки двух крымских исследователей, получивших доступ к архивным документам КГБ, протодиакона Василия Марущака и протоиерея Николая Доненко, недавно хиротонисанного во епископа Ялтинского УПЦ МП и получившего монашеское имя – Нестор, значительно расширили наши знания о советском периоде церковной истории. Более того, эти материалы потребовали нового осмысления крымского периода служения архиепископа Луки. И Борис Колымагин с честью справился с этой задачей.

Он стремится не повторяться, а во многом по-своему рассматривает жизнь и служение святителя Луки. В отличие от Поповского, который лично встречался с владыкой Лукой, Колымагин не был знаком с ним. Но обаяние, которое настолько сильно повлияло на Поповского, что тот взялся за написание биографии и побывал во всех местах, где трудился и отбывал незаслуженное наказание святитель, коснулось и московского писателя. Книга написана добротным русским языком.

Биограф отмечает особенности личности архиепископа Луки, который «отстаивал духовные и культурные ценности в эпоху, когда само слово «духовность» звучало как синоним «мракобесия». Своим жизненным примером он показывал, что молитва и аскетика сочетаются с активным социальным служением. В годы господства агрессивной идеологии он проповедовал терпимость. Но при этом хорошо понимал, что всякая терпимость имеет свои жестко очерченные границы. Люди его времени были скупее на слова и художественные жесты, потому что и то, и другое несло смерть. Они были проще, намного проще, даже чем шестидесятники. Но они были цельными – в горе и радости, в несении креста».

Радует то, что автор посвятил немало страниц высочайшему профессионализму иерарха. Как хирург, он был непревзойденным мастером. Коллеги вспоминали, что врачи, положив перед ним стопку папиросной бумаги, просили его разрезать ровно пять листков скальпелем. И он разрезал именно пять листков. Когда читаешь повествование об операциях, произведенных архиепископом Лукой, то поражаешься и их количеству, и качеству. Сегодняшние хирурги, специализирующиеся в узкой области, не в состоянии оценить универсализм провинциального хирурга. По сути, каждый его день на свободе изобиловал чудесами.

Став монахом, он не ушел от людей в пустыню. Он шел к людям, даже в те страдные дни, когда отбывал ссылку в ледяной пустыне. Лука признавался позже, что «полюбил страдание». Это признание звучит парадоксом, но в нем заключена очищающая тайна страдания. Причем нечеловеческого страдания. Выдержать 12-дневый конвейер, когда его, сменяя друга, днем и ночью допрашивали следователи – кто из заключенных мог это перенести?

В книге Колымагина немало имен и фактов - индекс архивных и других источников занимает в ней 26 страниц. Выстроены основные даты событий жизни архиепископа Луки.Книга скрупулезно восстанавливает непростую атмосферу, в которой происходило церковное и мирское служение иерарха в Крыму. А заодно и атмосферу в богоборческом СССР, ее особенности на местах, жесткую политику властей по отношению к православию и другим конфессиям.

Прекрасно, что в дни, когда авторитет Церкви низок как никогда, к читателям приходит эта книга.

Сергей Бычков,
для «Credo.Press»